Жила-была нѣкогда въ счастливое время арабскихъ халифовъ въ Испаніи красавица Зобеида, дочь правителя Кармоны… Разъ она вышла къ Гуадъ-эль-Кебиру погулять въ тѣни померанцевъ и кипарисовъ. Солнце свѣтило ярко, птицы, вмѣстѣ съ маврами оставившія Пиренейскій полуостровъ, распѣлись такъ, что Зобеидѣ показалось, будто каждый листокъ звенитъ и щебечетъ. Только что она, подойдя къ берегу, хотѣла сбросить платье и кинуться въ прозрачныя воды рѣки, какъ за деревьями послышалось ржаніе лошади и, минуту спустя, весь въ пѣнѣ бѣлый конь жадно бросился пить… По богатству сѣдла, украшеннаго драгоцѣнными каменьями, по золотымъ стременамъ и осыпанной бирюзой уздечкѣ Зобеида сообразила, что всадникъ долженъ быть однимъ изъ вельможъ кордуанскихъ. Но гдѣ онъ самъ?.. Пошла по тому направленію, по которому показалась лошадь, и на зеленой полянѣ встрѣтила лежащимъ молодого человѣка…

Сначала думала, не спитъ ли онъ?.. Нѣтъ — дыханія его не было слышно — и, спустя немного, вернувшійся конь остановился надъ нимъ и громко заржалъ, точно призывая на помощь. Зобеида всмотрѣлась — между плечами у всадника торчалъ обломокъ стрѣлы. Очевидно, его поразили измѣннически сзади. Блѣдное лицо было полно строгой красоты, глаза смежились. Онъ или въ обморокѣ отъ потери крови, или убитъ. Зобеида бросилась обратно къ Гуадъ-эль-Кебиру, принесла воды, омыла ею лицо мавра — и, къ ея радости, онъ открылъ глаза… Только одно мгновеніе ему удалось видѣть Зобенду: вернувъ его къ жизни, дѣвушка, вся пылая отъ стыда и смущенія, ушла домой. Спасенный оказался сыномъ халифа Аль-Мансура… Долго его преслѣдовало чудное видѣніе наклонившейся надъ нимъ головки, съ длинными, «бросавшими тѣнь» на лицо рѣсницами, изъ-подъ которыхъ такъ ярко и привѣтливо смотрѣли очаровательные глаза… Аль-Мансуръ скоро умеръ. Новый халифъ рѣшилъ во что бы то ни стало отыскать красавицу, но ранѣе приказалъ надъ живописнымъ потокомъ Гуадъ-эль-Вакара, среди дикой и прекрасной мѣстности, построить громадный замокъ, обшилъ его мраморами, обвелъ рядами колоннъ, прорѣзалъ подковообразными арками. Комнаты, предназначенныя служить его избранницѣ, были украшены асулехо (изразцами) невиданной красоты, арабески ея стѣнъ исполнены лучшими ваятелями Кордовы и Гренады, одного золота пошло столько, что на него можно было купить любое готское королевство къ сѣверу отъ Сіерра-Морены. Полы покрылись сирійскими коврами, колонны — серебряными листьями тонкой работы, между которыми висѣли сердоликовые гроздья; на тоненькихъ, едва замѣтныхъ золотыхъ цѣпочкахъ летали яркія птицы; между прорѣзами галерей вверху, въ аркахъ, протянулись серебряныя струны, и вѣтеръ, пролетая, будилъ въ нихъ мелодическіе стоны, похожіе на звуки арфъ… Всюду били фонтаны и росли чудные цвѣты, лучшіе, какіе могла только дать Африка и Востокъ… Когда все было окончено и замокъ, обведенный террасами и садами, казался издали стройнымъ призракомъ,□— халифъ началъ поиски Зобеиды. Годъ продолжались они. Халифъ уже отчаялся найти ее, но на склонѣ одного дня, утомленный отъ соколиной охоты, онъ пріѣхалъ въ Кармону и во дворцѣ своего намѣстника Абу-Ассана нашелъ, наконецъ, чудное видѣніе, разъ въ жизни явившееся ему. Это была Зобеида. Но — мертвая! Она умерла въ тотъ же день и ее собирались уже отнести подъ кипарисы кладбища. Халифъ, приказавъ всѣмъ уйти, оставался до утра, оплакивая красавицу. На утро, вмѣсто того, чтобы опустить въ землю, онъ велѣлъ перенести ее въ замокъ… Когда тѣло Зобеиды поставили среди предназначенной ей комнаты, замокъ заперли и забили со всѣхъ сторонъ… Ничья живая душа не смѣла приближаться къ этой царственной и пышной могилѣ. Зелень вокругъ разрослась и покрыла ее отовсюду, только зубцы башенъ подымались надъ ея зелеными облаками…

Кастильцы заняли Кордову…

Пала Кармона — и готы, какъ вездѣ, куда только проникали они, принялись бѣшено истреблять села и сады. Дошла очередь до замка Зобеиды. Зеленыя массы отовсюду обнявшей его растительности надъ тропинками Гуадъ-эль-Вакара привлекли вниманіе конквистадоровъ. Рыцарь Руисъ-де-Соріа счелъ это волшебное гнѣздо обителью демоновъ и съ нѣсколькихъ сторонъ поджегъ его!.. Сады исчезли и изъ-за нихъ, обгорѣлый, выступилъ чудный замокъ халифа… Когда испанцы ворвались туда — посреди пышной залы еще лежалъ трупъ Зобеиды, на который нѣсколько вѣковъ не произвели никакого вліянія. Лѣтописецъ говоритъ, что, когда конквистадоры вбѣжали въ арабскій дворецъ, вверху слышались стенанія. Чуда въ этомъ не было никакого. Вѣтеръ, получивъ доступъ въ галереи и аркады стараго замка, тронулъ ихъ серебряныя струны, и онѣ звенѣли въ высотѣ надъ кастильцами, грабившими обитель мертвой мавританки…